ОТЫРБА: ЛОЖЬ И НАСИЛИЕ - СТЕРЖЕНЬ ПОСТСОВЕТСКОЙ ПОЛИТИКИ ТБИЛИСИ В ОТНОШЕНИИ СУХУМА

ЛОЖЬ И НАСИЛИЕ - СТЕРЖЕНЬ ПОСТСОВЕТСКОЙ ПОЛИТИКИ ТБИЛИСИ В ОТНОШЕНИИ СУХУМА

По завершении своего визита в Москву спикер парламента Грузии Нино Бурджанидзе дала пространное интервью "Независимой газете". Оно было весьма и содержательным и даже сенсационным.
Удивительно, но это явление осталось незамеченным.
Сенсационность заключается в том, что со времени окончания грузино–абхазской войны, Тбилиси упорно утверждал что беженцы, покинувшие Абхазию, - это невинные мирные жители, совершенно безосновательно изгнанные абхазами.
И вот наконец-то впервые на официальном уровне это было опровергнуто. На вопрос корреспондента "Независимой газеты" Бесика Пипии о том, что в Сухуме сегодня заявляют, что считают не только возможным, но и нужным возвращение тех беженцев, кто не совершал преступлений, не воевал против них, а грузинские власти не позволяют им возвращаться, Нино Бурджанидзе ответила так:
"Я считаю, что те люди, которые совершили военные преступления, должны понести наказание. Будь то грузин, абхаз, русский или чеченец. Но дело в том, что абхазы называют преступниками всех без исключения, которые взяли оружие и защищали свои дома, своих жен, своих детей, свои семьи. В таком случае получается, что никто из беженцев не должен возвращаться".

Тем самым, госпожа Бурджнидзе признала, что грузины – жители Абхазии были вооружены поголовно.
В таком случае вполне правомерен вопрос, кто и зачем вооружил все грузинское население, в два с половиной раза превышающее по численности абхазское? Ведь абхазы до 14 августа 1992 года – дня ввода грузинских войск в Абхазию - не предпринимали против них никаких агрессивных действий. Ответ напрашивается сам собой - вооружить их можно было только с одной целью - чтоб убивать абхазов.

Поначалу, взявшись за эту статью, я испытывал неловкость, так как мне, мужчине, придется комментировать не всегда корректные высказывания спикера грузинского парламента - женщины. Но потом пришел к убеждению, что, когда речь заходит о судьбах сотен тысяч людей, лгать не дозволенно.
Мне очень не по душе термин "ложь", но я вынужден буду прибегать к нему часто. Дело в том, что ложь, как и насилие, – это стержень постсоветской политики Грузии в отношении Абхазии, и нет надобности напрягаться в поиске более деликатных формулировок для ее оценки и характеристики.
Факты, как известно - вещь упрямая. Прискорбно, но именно они свидетельствуют, что ложь является основным отличительным признаком грузинской "большой политики".
На примере грузинской политики жизнь подтверждает, насколько был прав Жак Семлен, утверждая, что "ложь – единственное убежище насилия, и существует ложь только за счёт насилия". Судя по всему, именно такую политику он и имел в виду.
От себя добавлю, что и насилие может существовать так долго и безнаказанно только за счет изощренной лжи. А на ней и построена вся "абхазская" политика Грузии.

Изощренно лживо грузинскими СМИ освещается грузино–абхазская война. Публикации, репортажи и передачи строятся на хронологической фальсификации, сокрытии фактов начальной фазы войны и того, как она протекала в течение всех тринадцати месяцев оккупации.

Для абхазов война началась с совершенно неожиданного для них ввода грузинских войск. С первых же часов она сопровождалась жестокими убийствами мирных жителей и безудержным мародерством. Грузинский же вариант освещения войны во всех случаях начинается с ее конечной фазы - исхода грузин. Более чем годовое вооруженное противостояние у них умещается в половину строки, и подается оно приблизительно в следующей форме – "взбунтовавшиеся кровожадные абхазы изгнали невинных грузин из их домов".
И никогда ни единого слова о том, что предшествовало их исходу. Всячески замалчивается или извращается то, что побудило абхазов взяться за оружие, и в чем была основная причина исхода грузин.

Взрослые читатели помнят, – смутные были времена в первые постсоветские годы, неопределенные. И тем не менее, абхазы, несмотря на многовековую межнациональную неприязнь, существовавшую между ними и грузинами, не позволяли себе агрессивных выпадов по отношению к ним. Единственное, чего они добивались в тот период - это восстановления своих автономных прав, ликвидированных грузинской стороной в одностороннем порядке. Цели своей они добивались исключительно политическими методами.
Но им навязали войну.
Далее, я попытаюсь донести до читателей ход событий начальной фазы грузино–абхазской войны, о которой они имеют весьма смутное представление. Такое положение сложилось в силу ограниченности, а точнее - отсутствия информационных ресурсов у Республики Абхазия, и ее изоляции от мирового сообщества под юридическим давлением Грузии.

Если приступить к описанию грузино–абхазской войны, четко придерживаясь хронологии и очередности действий, то картина выглядит следующим образом. Шеварднадзе и Ардзинба в ходе телефонного разговора 12 августа 1992 года договорились о проведении совместных мероприятий по охране железнодорожных составов, регулярно грабившихся на перегоне между городом Очамчиры и железнодорожной станцией Самтредия. В тот же день Шеварднадзе поручил министру обороны Китовани поехать в Сухум и там, встретившись с Ардзинбой, уточнить детали намеченных ими мероприятий. Превысив свои полномочия, Китовани по собственной инициативе ввел 14 августа подразделения грузинских вооруженных сил на территорию Абхазии, которые стали продвигаться в сторону ее столицы.
Все эти факты приведены мною со слов Шеварднадзе, который всего один единственный раз признал их - в ноябре 1993 года в телепередаче Андрея Караулов "Момент истины".

В дальнейшем грузинский вариант изложения начала грузино–абхазской войны претерпел резкую трансформацию и выглядит совершенно иначе.
Руководитель Абхазии Ардзинба узнал о вторжении войск только тогда, когда агрессоры уже вошли в Очамчиры, находящийся в 40 километрах от Сухума. Ардзинба, помня о договоренности с Шеварднадзе, отказывался верить поступавшей ему информации и убедился в ее достоверности тогда, когда обогнавший наземные силы вертолет стал расстреливать мирно загоравших на пляже Сухума отдыхающих. Расстрел мирных граждан был воспринят абхазами как сигнал, извещающий о том, что вооруженное вторжение - это не акция устрашения, а агрессия, направленная на уничтожение. Абхазское население Сухума и других восточных городов Абхазии поняло, что грузины, получив вместе со статусом суверенности и возможность безнаказанно убивать абхазов, не преминут этим воспользоваться. Они спешно покинули свои дома и отступили в город Гудаута и далее - ближе к российской границе. Часть граждан перебралась и в Россию.
Но, как известно, счастье с несчастьем, ходят рука об руку. В чем-то абхазам повезло. Грузины, войдя в Сухум, задержались в городе. Командовавшие вторжением Китовани и Иоселиани по средневековой традиции отдали Сухум солдатам на разграбление на три дня. В те дни в Сухуме было чем поживиться. Большинство вынужденных в спешке покинуть свои дома абхазов не успели захватить с собой даже документы, не говоря уже об имуществе. Но, потеряв свое имущество, абхазы выиграли жизненно важное для них время. Это и спасло их.
За те три дня, что грузины грабили Сухум, абхазы успели организовать оборону, которую грузинам за всю войну так и не удалось ни разу прорвать. К слову сказать, в те первые дни и обороняться-то было практически нечем. Десяток автоматов из милицейских участков, да несколько сот охотничьих ружей составляли весь арсенал абхазского ополчения.
В той войне погибли около четырех тысяч абхазов. Не было ни одного абхаза, не потерявшего в войне родственника или близкого человека. Для столь малочисленного народа эта война была величайшей катастрофой, и еще не ясно, как она отразится на его демографической картине в будущем.
Нормальному человеку трудно себе представить, как в конце 20-го века, нация, кичащаяся своей цивилизованностью и благородством, поднимает оружие против крохотного этноса только за то, что он потребовал восстановления своих попранных прав, против народа, который на том этапе всего-то и хотел самоопределиться, реализовать свои естественные права, данные ему богом. Но, видимо, в Тбилиси посчитали, что они выше бога. Эти "небожители" узурпировали право определения судьбы народа Абхазии по своему усмотрению, вплоть до его истребления.
Жизнь показала, что в дальнейшем, им и этого оказалось мало. Чтобы вместе с абхазским народом стереть с лица земли и память о нем, агрессоры уничтожили оставшиеся в столице памятники его культуры. Были разрушены наиболее выдающиеся памятники архитектуры и украдены наиболее ценные экспонаты местных музеев.
Но что самое обидное для абхазов – вместе с институтом абхазского языка был сожжен и весь его архив. Абхазов пытались лишить основы его духовной культуры – его языка. Практически в эту войну была уничтожена и основная масса материальной составляющей абхазской культуры.
Целый год, безнаказанно бесчинствуя в стране, агрессоры уничтожили многое из того, что составляло гордость абхазов.
Все уничтоженное не подлежит восстановлению и потеряно для абхазов навсегда. Это было одно из наиболее варварских преступлений совершенных в течение последних десятилетии истории человечества. По своей значимости оно сопоставимо разве что с уничтожением статуй Будды талибами. Получается, что отдельному государству можно уничтожать целый народ и лишать его всего культурного наследия, то есть прошлого, только потому, что он малочислен и претендует на какие то политические права.

С абхазами, мирно жившими на своей земле, обошлись очень жестоко. Но грузинское руководство, посчитав, что регулярных войск для уничтожения абхазов недостаточно, вооружило и все местное грузинское население. Это подтвердила в своем интервью глава парламента Грузии.
Судя по всему, выдавая им оружие, Шеварднадзе и его единомышленники решили, что грузины - жители Абхазии имеют больше прав на жизнь, чем местные жители - абхазы. Иначе, зачем было вооружать только один из совместно проживающих этносов?
Оружие, как известно, имеет два предназначения – им можно защищаться и им можно убивать. Грузинскому населению Абхазии ничто не угрожало, и защищаться им было не от кого. Следовательно, вооружили его, чтоб убивать. А кого убивать в Абхазии как не абхазов?
Что в такой ситуации оставалось делать абхазам, поставленным перед выбором - жизнь и смерть? Сработал инстинкт самосохранения, и абхазы выбрали жизнь.
Ценой героических усилий не без помощи друзей и этнически близких им народов северного Кавказа большинству абхазов удалось сохранить свои жизни. И когда они, освобождая родину, перешли в наступление, основная масса грузинского населения Абхазии, поднявшая оружие против них, испугавшись возмездия, ушла вместе с отступавшей грузинской армией. Бегство грузинского населения было вполне естественным явлением. Неестественным было то, что они подняли оружие против своих земляков – абхазов, благодушно позволивших им жить на своей земле, соседствовать с ними, а порой и родниться.

Сегодня грузинские официальные лица, аргументируя свои претензии к абхазам, ссылаются на количественный состав беженцев. Они утверждают, что число беженцев превышает количество людей, оставшихся в Абхазии, и это дает им основание определять будущее Абхазии.
При такой аргументации получается, что можно оправдать любых грабителей на том основании, что во время неудачного ограбления их было больше тех, кого они пытались ограбить, и на этом основании позволить повторить ограбление. Но согласно всем законам и нравственным нормам, численное превышение преступников над жертвами только усугубляет вину первых.

Поразмыслив над утверждениями Бурджанидзе, приходишь к выводу, что беженцы – это люди, поднявшие оружие против населения оставшегося в Абхазии и соответственно, пролившие их кровь.
Спрашивается – какой в таком случае смысл абхазам пускать грузин в Абхазию? Чтобы потом каждую ночь, ложась спать, думать, а не станет ли она ночью "длинных ножей" или повторением ночи "святого Варфоломея"?
Сложившееся на сегодня раздельное с грузинами проживание на данном этапе абхазов устраивает. Таким образом они хоть как-то минимизируют опасность угрожающую их жизням. Кроме того, абхазы прекрасно понимают, что с возвращением беженцев измениться демографическая картина. Это, в свою очередь, приведет к нарушению сложившегося баланса, вслед за которым неизмеримо возрастет угроза очередного межэтнического конфликта.

Было бы верхом легкомыслия позволить грузинам вернуться, предварительно не обеспечив условий своей безопасности. Ведь и после войны абхазы ежедневно испытывают на себе коварство грузинской политики. В нарушение договоренностей о перемирии, все послевоенные годы в приграничных с Грузией районах Абхазии бесчинствуют банды грузинских террористов "Белый легион" и "Лесные братья", наладившие тесные деловые контакты с террористами, базирующимися в Панкисском ущелье. Официальные власти Грузии в зависимости от политической ситуаций то поддерживают их, называя "партизанами", то открещиваются (как в случае со сбитым вертолётом миссии ООН).
За всё это время, от их пуль и мин, погибли около 3000 человек. Однако в Тбилиси никто и никогда не обмолвился ни единым словом осуждения по поводу всех этих бесчинств. Соответственно, это никоим образом не может расположить жителей Абхазии к тому, чтобы в обозримом будущем налаживать жизнь совместно с грузинами, а тем более под юрисдикцией Грузии.

Посредники в переговорном процессе, практически не вникая в проблемы абхазов, навязывают им совершенно не приемлемые для них условия юридических взаимоотношений с Грузией. Абхазия уже восемь лет обладает всеми необходимыми условиями, дающими основание признать ее суверенитет, и всё это время она и де-факто, и де-юре независима. Дело осталось за малым – юридически закрепить это на международном уровне.

Модель поведения абхазов в отношении грузин диктуется не политическими соображениями. Основным фактором, влияющим на формирование их поведения, является инстинкт самосохранения как на индивидуальном, так и на этническом уровне.
Этим продиктована и жесткость позиции абхазского руководства в переговорах. В связи с этим можно с полной уверенностью заявить, что давление, оказываемое посредниками на абхазов, с целью навязать им обсуждение вопроса статуса Абхазии в составе Грузии, является абсолютно бесперспективным занятием.
Сегодня надо думать не о юридических нюансах грузино–абхазских взаимоотношений, а о том, как бороться с грузинским терроризмом, ставшим настоящим кошмаром для населения Абхазии, и, как снизить накал межэтнической вражды.
Для начала, как минимум, нужно отказаться ото лжи и злобной риторики, ставшей естественным явлением для грузинской пропаганды. Далее прекратить попытки переложить всю вину за кровопролитие, с агрессора на его жертву. Примеров подобного поведения грузинских политиков и их СМИ множество, всех не перечесть. Но один пример я всё же приведу. Грузинская прокуратура провела гигантскую работу по расследованию военных преступлении в Абхазии. Исписали 200 томов обвинений. И что бы вы думали? В них не зафиксировано ни одного преступления, совершенного этническими грузинами на территории Абхазии. Соответственно, ни один грузин не был привлечен к ответственности. По грузинской юридической логике получается, что при большом желании грузинам позволено безнаказанно охотиться в Абхазии на абхазов. Вот это и есть сегодняшняя абхазская политика Грузии.

Но нет ничего вечного. Пройдет время, и обязательно появятся новые политики, которые, преодолев средневековое мышление, будут формировать политику, отвечающую требованиям нового тысячелетия. Следующее поколение политиков уже будет способно мыслить планетарными категориями и общечеловеческими интересами. Это уже будут люди, другой формации, у которых среди приоритетных ценностей будут доминировать не конъюнктурные узконациональные (а чаще личные) интересы, а интересы будущего всего человечества. Они будут искать взаимоприемлемые формы отношений и, без сомнения, найдут, поскольку не найти их нельзя. Ведь как бы ни враждовали грузины с абхазами, они навеки обречены жить рядом. А с соседом всегда лучше жить дружно. Хотелось бы только, чтобы время это наступило как можно быстрей.

Анатолий Отырба
впервые опубликовано 28.12.2001 на www.GazetaSNG.ru